«Тифлис город до того мне во всех отношениях симпатичный, что я многу только поощрять всякого, желающего туда водвориться». Это слова Петра Чайковского о главном городе края, который сыграл огромную роль в его судьбе. Связь и творчества, и всей жизни великого русского композитора с Грузией настолько тесна, что выделяется даже на уникальном фоне русско-грузинских культурных взаимоотношений. А ведь ее могло бы и не быть. Грузия вполне могла стать в биографии Чайковского местом, где он просто побывал проездом или раз-другой выступил перед публикой. К счастью, как известно, история не терпит сослагательного наклонения. И Петр Ильич смог открыть для себя Грузию после того, как в 1885-м из Москвы в Тифлис переводится прокурором Тифлисской судебной палаты Анатолий Ильич – его брат. …Если жителей старинного тбилисского района Сололаки спросить о тамошних достопримечательностях, они обязательно назовут среди них ветшающий дом номер16 в конце крутой улочки, поднимающейся к горе Мтацминда. На его треснувших стенах – доска, полустертая надпись которой «говорит о славе прошлой и том», что в 1890 году здесь жил Чайковский.

Во всемирной истории театра, в том числе грузинского, есть исключительно значимые и блистательные периоды, которые связаны с определенными общественно-политическими событиями, с творческим подъемом или становлением конкретных личностей. Таким периодом был конец 60-70-х годов прошлого столетия — золотой век грузинского театра, когда начиналась новая эпоха и ставились спектакли, уже тогда вошедшие в сокровищницу грузинской культуры, и разумеется, по сей день ее составляющие. Когда рядом с именами режиссеров старшего поколения — Михаила Туманишвили, Додо Алексидзе, Лили Иоселиани — одно за другим зазвучали имена Темура Чхеидзе, Роберта Стуруа, Шалвы Гацерелия, Наны Хатискаци, Тенгиза Магалашвили, Медеи Кучухидзе, Резо Мирцхулава, Гизо Жордания, Юрия Какулия и других, стало очевидно, что в грузинский театр пришло новое, избранное поколение.

«Валечка, Валя Воинова… Язык не поворачивается назвать эту замечательную актрису Валентиной Ивановной – несмотря на юбилей, статус заслуженной артистки Грузии и многолетнее служение грибоедовской сцене. Ее легкость, молодость духа и непосредственность в общении с людьми совершенно исключают «Ивановну» и предполагают «Валечку». Именно так к Воиновой и обращаются любящие ее люди – родные, друзья, сослуживцы». Так начинается статья, написанная талантливым журналистом Инной Безиргановой к 75-летию актрисы Валентины Воиновой и опубликованная в журнале «Русский клуб». Перед тем, как приступить к работе над этой книжкой, я еще раз перечитала статью, и для меня стало совершенно очевидным, что лучшего начала мне не придумать. Я хочу поблагодарить Инну Безирганову за такие теплые слова. Интервью, которое она записала семь лет назад, очень помогло мне. Так и слышу тихий, ослабленный болезнью, голос мамы, которая вспоминает о своей семье, друзьях, коллегах, режиссерах, одним словом, о своей жизни.

Он сыграл около пятидесяти ролей в кино и почти шестьдесят – в театре. У него не было конкретного амплуа, за искусство перевоплощения в самые различные образы ему дали имя «Великий лицедей». Жена актера считала лучшей его ролью Монахова в горьковских «Варварах», сетуя, что «она, как и многие другие удачи, не сохранилась в записи». Зато есть запись спектакля, где он сыграл свою знаменитейшую роль, которая ввела его в историю мирового театра, восхищая людей во всех концах планеты – роль пегого мерина Холстомера. Ну, а в первом своем профессиональном театре он был любимцем зрителей в образе…Бабы-Яги. Сыграна эта роль в Грузии, в Тбилиси, и стала, как и толстовский конь, знаковой в театральной судьбе Евгения Лебедева, великого мастера импровизации. «Что такое импровизация? – говорил он. – Многие понимают ее как вольное обращение с текстом… Импровизация – это дорога, которую ты хорошо знаешь, и поэтому всегда можешь сойти с нее и не сбиться с пути. Импровизация идет от сегодняшнего дня: от партнера, от зала, от атмосферы жизни. Хоть 200-й раз играй – роль от этого не растет. Я от повторения получаю удовольствие: иногда иду на сцену и не знаю, как буду играть. Все зависит от того, каков зал, как настроены партнеры… Не жди большой роли, можешь прождать всю жизнь. Бери ту, что дают, и делай…»

«Грузинская жизнь» Бориса Пастернака стала легендой. О ней написаны тома. Но каждому новому поколению хочется причаститься к ее тайне, ощутить мощный заряд сплетения судеб, поэтических открытий, высоких возможностей человеческого духа. Создатель одного из самых ярких поэтических миров XX столетия кровно связал грузинскую и русскую культуру, он навсегда вписан в историю Грузии. Содружество Бориса Пастернака с целой плеядой выдающихся грузинских литераторов-современников подтверждено поэтическим словом и гражданским деянием. Возникло такое единство судеб, связей, дружб и творческих интересов писателей разных культур, направлений и дарований, спаянное радостью и бедой, какого, пожалуй, не было в богатейшей истории русско-грузинских взаимосвязей. Пастернак создал строки о Грузии, которые вошли в мировую сокровищницу поэзии, сделал грузинскую лирику достоянием русскоязычного читателя, который постигает душу народа через колдовские пастернаковские переводы. В годы сталинского террора Борис Пастернак, предвидя судьбу многих близких, рискуя собственной свободой, а, возможно, и жизнью, поддерживал своих друзей Паоло яшвили, Тициана Табидзе, Валериана Гаприндашвили и многих других. После гибели Тициана и Паоло русский поэт на протяжении десятилетий помогал их семьям, как бы продлевал жизнь ушедших собственной жизнью. Лишь он и Нина Табидзе до середины 1950-х продолжали верить, что Тициан может быть жив и вернется к ним.

Десятки фотографий лежат передо мной. Мужественные военные, известные режиссеры, популярные актрисы, знаменитые врачи, авторитетные ученые… Больше всего в этой коллекции снимков красивого молодого человека с тонкими чертами лица и умными, добрыми, выразительными глазами. Школьник. Студент. Жених. С первенцем на руках. За рукописью у письменного стола. С любимыми собаками. С мамой, с мамой, с мамой… Вглядываюсь в необыкновенный облик. Глубина и мечтательность в его глазах не исчезают, сколько снимков не перебирай, сколько к ним ни присматривайся. Поэтому порой взгляд кажется печальным, а ул ыбка — задумчивой. Но иногда в этих глазах пляшут самые настоящие чертики. А иногда почему-то кажется, что отчаянное одиночество, как ледяной сквозняк, пронзает кадр. Это фотографии из семейного архива Сургучевых-Такаишвили.

«История – это опытное поле для борьбы добра и зла»… Эти слова, которые Осип Мандельштам часто повторял своей жене, вспоминаются на старой тбилисской улице, у дома-красавца под номером 13. Почему? Они имеют прямое отношение и к тому, чье имя носит улица, и к тому, кто построил этот дом, и к тем, кто обитал или бывал в нем. Перед тем, как встретиться здесь с Осипом Эмильевичем, давайте познакомимся с двумя замечательными людьми. Ведь место, связанное с их именами, стало символом самого длительного пребывания Мандельштама в столице Грузии. Улица, некогда именовавшаяся Сергиевской, названа в память об Иванэ Мачабели – выдающемся литераторе и общественном деятеле, чьи переводы Шекспира и по сей день используются в репертуаре знаменитого Руставелевского театра. А его либретто к опере «Витязь в тигровой шкуре» было создано по личной просьбе русского композитора Михаила ИпполитоваИванова. В далеком 1898-м этот человек, сделавший немало добра для своей страны, ранним утром вышел из дома на чей-то зов и до сих пор считается без вести пропавшим. Особняк же, под номером 13 по улице Мачабели, построен в 1903-1905 годах по проекту немецкого архитектора Карла Цаара специально для Давида Сараджишвили, о котором до сих пор ходят легенды. Тут можно вспомнить, что это место – одно из самых «литературных» в Тбилиси.

Я принадлежу к поколению, которому не довелось «вживую» видеть спектаклей Леонида Викторовича Варпаховского – личности поистине легендарной. Зато некоторые его постановки, записанные на телевидении, в свое время питали воображение юного театрала, каковой я тогда была. Телетеатр некогда был очень популярен, и первые впечатления от лучших московских спектаклей мы, юноши и девушки 70-80-х, получали именно благодаря телевидению. «Бешеные деньги» А. Островского на сцене Малого театра, так же, как и «Продавец дождя» Н. Ричарда Нэша в театре Станиславского или моссоветовская «Странная миссис Сэвидж» Дж. Патрик в постановке Леонида Варпаховского пользовались большим зрительским вниманием и успехом. Эти тщательно, безупречно срежиссированные спектакли, вовлекающие в мощное театральное пространство мастера, и сейчас можно посмотреть на Youtube. Конечно, на них лежит отпечаток времени (это неизбежно!), к тому же живой театр не может заменить пленка, даже самая качественная запись, однако сегодня мы рады хоть этой возможности видеть спектакли титанов режиссуры, среди которых Леонид Варпаховский, безусловно, занимает одно из почетных мест рядом с такими мэтрами, как Анатолий Эфрос, Олег Ефремов, Георгий Товстоногов, Юрий Любимов.